Это был, пожалуй, самый уебищный концерт, в котором нам когда-либо доводилось участвовать. Получив от дружественной нам группы Луна-27 предложение поздравить их с днем рождения, мы, конечно, отказываться не стали, пообещав приехать и добавить празднику зажигательных ритмов и адского угара.

Наведенные через группу Луна-27 справки о совсем неведомом для нас заведении "САБС", давали понять, что это тихое, уютное местечко, в котором проводят свои вечера "битломаны". Решив, что поиграть в мажорном заведении (почему-то слово "битломаны" проассоциировалось у меня с мажорностью, теперь сам не могу понять почему) будет достаточно прикольно, мы принялись с нетерпением ожидать сейшна.

И вот этот день настал. На стрелку, назначенную в метро "Новослободская" в итоге прибыли все, кроме гитариста Пуха. Позвонив ему на домашний номер, все мы дико охуели, услышав в трубке голос какого-то хача, который заявил, что "Ваня ужэ уехаль!". Данная хуйня вызвала у всех нас приступ адского смеха, который перерос в разнообразные подъебки в адрес приехавшего в итоге Пуха. Мы обвиняли ни в чем не повинного Ивана в сожительстве с хачем и постоянно выясняли, какого хрена он не взял его с собой на концерт. Надо сказать, что Пух пребывал в состоянии изрядного алкогольного опьянения, а потому на все веселье реагировал адекватно и с огоньком.

С определенным трудом найдя-таки нужное нам заведение, мы решили слегка постоять у входа, где нами было встречено некое количество "ирокезников", оказавшихся в итоге рязанскими панками (в концерте участвовала какая-то группа из Рязани). Слегка потрепавшись с данными дурнями, мы завалились наконец внутрь и просто дико охуели (уже во второй раз за этот вечер). Мы оказались в натуральнейшем привокзальном кабаке со всеми вытекающими! Крохотное помещение, пластиковые столы, спертый воздух, а в углу сцена, на которой в подобных кабаках обычно играют шансон лабухи.

И вот именно на этой крошечной сцене (а там еще, ко всему прочему, стояло пианино) нам и предстояло выступить. Мы даже не знали, плакать нам или смеяться. Знал только один барабанщик Артем, который впал просто в состоянии безумия, постоянно изрыгая матерные выражения и проклиная себя за то, что вылез в этот субботний вечер из дома. Чтобы поскорее отделаться и выполнить свое обещание, мы решили опробовать кабацкую сцену первыми.

Ну, разумеется, это был пиздец. Оба микрофона держались на соплях, наглухо перемотанные синей изолентой (причем, один из микрофонов хитрым способом стоял не на стойке, а свисал с потолка). Из колонок при попытке сыграть песенку "Голубой" понесся просто дичайший хрип, в котором нельзя было разобрать ни одной ноты, а уж когда мы с Филем попытались что-то пропеть, то начался вообще кромешный ад. В кабаке стояла такая невообразимая какофония, что я бы не удивился, если б у всех присутствующих полопались бы глаза и ушные перепонки.

Делать что-либо со звуком местный звукач (он же, походу, директор заведения) категорически отказывался, ссылаясь на то, что аппарат (если его можно так назвать) сгорит к собачачьим хуям. Короче говоря, речи о нормальном выступлении и идти не могло. Одну песню мы с Филем просто демонстративно стояли столбами, даже не пытаясь петь. В итоге после третьей, кажется, песни мы окончательно решили, что со всей хуйней пора завязывать и на прощанье взмутили вещицу "Принимай КАЛёССЫ". В ее процессе мы решили дать выход всей отрицательной энергии, устроив в кабаке безобразный беспредел, поливая все вокруг пивом из стакана, падая на пол и дико вопя в микрофон хрен знает что. На этом все кончилось.

Потом постояли еще, обсыхая и обсуждая все с нами произошедшее. Обсуждать-то конечно было нечего, разве что повторять сотни раз слово "пиздец" и прочие подобные. Затем, допив пива и не поддаваясь ни на какие пьяные уговоры солистки именинников Машки Смэш остаться и послушать выступления остальных, свалили из клуба восвояси, продолжая материться. Чтобы окончательно развеять негатив, некоторые участники группы отправились на вписочный флэт, чтобы там морально разлагаться. Остальные нашли утешение в других времяпрепровождениях. Но это уже не столь важно. Все.